Фамилия Навального у многих россиян, а также у людей, наблюдающих за российской политической жизнью с территории других государств, ассоциируется с таким понятием, как «протест».

Само по себе данное явление не имеет негативной окраски. Конкретный стиль протесту придают люди, и, выбирая образ действий, Навальный не мог не понимать, какой именно получит отклик. Так что же все-таки это было? Самореклама, заказ или искренний личный протест человека, которому надоело? Протест может стать конструктивным, может иметь под собой достаточно обоснованные причины и преследовать чёткие, не идущие в разрез с законами и нормами морали, установки. При оценке того или иного протестного начинания большое значение имеет сама природа такового, способы осуществления, объект, на который направлены действия. Протестовать можно и против акта вопиющей несправедливости, и делать это, не прибегая к провокациям и не нарушая общественного порядка. Подобные акции мало кто сочтёт необоснованными (само собой, если носить они будут социально приемлемый характер), в пику истории с Навальным.

Однако, проявившись не в то время, не в том месте, и не имея под собой достаточно убедительной причины/доказательной базы, протест начинает приобретать весьма странные формы и, подпитываемый искусственно, извне, от принципов социального устройства общества, а также от самого здравого смысла он начинает отдаляться. Так и произошло, по сути, с движением, создавшим Навального, как одного из лидеров оппозиции.

Ни одно движение, имеющее в основе своей принцип «против» не может существовать долго, равно, как и не может априори носить конструктивный характер или дать положительные результаты. В лучшем случае позитивная цель процесса наметится сама собой с течением времени. Если же этого не произойдёт, ещё до того, как будет устранена одна «официальная» причина протеста (и здесь опять встает вопрос: есть ли эта объективная причина, или Навальный сам по себе причиной является), найдётся как минимум две других. Движение потеряет постепенно свою форму и перейдёт в «протест ради протеста» (что, собственно уже и происходит: чего стоит только потенциальный иск Владимира Пехтина о защите чести и достоинства против Навального, намерение о подаче которого сейчас активно муссируется прессой, или ход суда над Навальным), после чего сойдёт на нет, оставив после себя чувство горького разочарования.

В рассматриваемом случае одним из опорных столпов движения являлось само понятие «коррупции», рассматриваемое Навальным. Успевшее приобрести в России характер скорее клейма, нежели набора чётких критериев. Протестовать против такой коррупции можно долго. Объект действия (протеста) имеет весьма расплывчатые очертания и при желании объявить что-либо имеющим отношение к упомянутому явлению сделать это несложно. Было бы желание.

Другое дело, что сплотить Навальному людей можно было бы вокруг цели более конструктивной и более дальновидной. Например, не «против коррупции», но «за здоровое общество». Или «за честную власть», что, по сути, понятия родственные: власть ниоткуда, кроме как из общества, не происходит. Любой порыв, тем более порыв общественных масс, должен быть направлен не «от», но «к», и если бы во главе протестного движения стояла личность, в большей степени работающая «на перспективу», собственно говоря, не факт, что движение оказалось бы в оппозиции к действующей власти. Как правило, начиная то или иное действие, человек (равно как и группа людей) желает знать, что получит он «на выходе» (а в данном случае Навальный и его последователи противоречат этому принципу, крича ради того, чтобы кричать). Ни одно движение, лишенное подобной цели, как таковое, долго не просуществует.

Также многое зависит здесь от уровня харизмы. В России традиционно личность играет значимую роль в общественных процессах. На некоторое время сильная личность может сплотить вокруг себя народ, не имея чёткой программы действий, или даже принимая решения, противоречащие устремлениям большинства. Ни один из лидеров оппозиции, включая Алексея Навального, такой харизмой не обладает.

И это при том, что для любого сколько-нибудь значимого человеческого социума, не говоря уже о таких его форматах, как нация, тезисы, подобные «идее», «лидеру» и «цели» стали первостепенными концепциями. Без них любое начинание окажется бессмысленным. А сознание индивида, равно как и общественное сознание, понятия бессмысленности не признаёт, и не признает.

Выходит, что при оценке того или иного начинания - особенно начинания подобного масштаба, каковое искусственно организовал Навальный и сотоварищи - речь в первую очередь идти будет не о финансовых вложениях, какого бы происхождения они ни были, в том числе и зарубежного, не о громких лозунгах, а о цели, которая сможет объединить если не всё общество, то наиболее активную его часть. Таким образом, у нас есть механизм самозатухания, есть странный ход суда над Навальным, есть повысившаяся симпатия народа к власти просто на фоне эксцентричного крикуна Навального и в связи с фактами в стиле «Навальный копал – ничего не накопал», «Навальный спорил и с грохотом проспорил». А нам же, объединяемым, надо прежде всего поставить перед собой вопросы: «Какова цель??» и «Кому это в итоге стало выгодно?».