raznie

Это что... Вот в прошлом году наблюдалось зрелище...
Едем с корешком по родному

Пришел как-то ко мне хирург. Нет, не на прием, хоть я и врач, и
коллеги-врачи у меня частые посетители. По какому-то другому поводу.
Солидный такой мужик, главный хирург какого-то района в нашем
немаленьком городе.
Уж не помню почему, но начал он рассказывать про себя и про свою правую
кисть, всю в шрамах.
- Да вот, года три назад какая-то фигня приключилась. Помаленьку начала
рука опухать. Из-за чего - непонятно. Дома все нормально. На работу
прихожу, к операционному столу встаю - и рука пухнет, да еще и краснеет.
Неделю терпел, а потом думаю - наверное, флегмона какая-нибудь,
нагноение. Попросил мужиков сделать разрез. Один разрез сделали, другой
- нигде никакого гноя нет, только руку зря располосовали.

Прокурор маленького городка где-то на необъятных просторах нашей родины
дает своей помощнице задание - провести проверку соблюдения трудового
законодательства предприятиями города совместно с местным отделением

вопросу о ценностях нового поколения...
Валяюсь на кровати с головной болью.

Один небольшой банк расположился в центре Санкт-Петербурга в старинном
здании с высоченными потолками. Однажды вместе с очередными инструкциями
Центробанка была прислана строго секретная зашифрованная дискета
(которая, впрочем, легко читалась целиком и полностью в
Нортон-Коммандере по кнопочке F4, но сейчас не об этом). К дискете
прилагались указания по ее применению, в которых строго-настрого было
сказано хранить ее обязательно в сейфе и обязательно в той комнате, в
которой находится сервер. Ну не покупать же специально для одной дискеты
целый сейф! Тем более, что один сейф в этом банке все-таки был,
огромный, засыпной, тяжеленный, естественно. Но стоял он в коридоре на
шестом этаже (как и с какой целью он туда попал - история умалчивает). А
комната с сервером была на первом этаже.

Есть в Москве замечательное высшее учебное заведение под названием
Литературный институт имени Горького. Выпускниками оного, как вы уже
можете догадаться, являются всякие творческие личности, вроде прозаиков,
поэтов и даже критиков (самая что ни есть творческая профессия!!!). У
этого в высшей степени замечательного заведения есть, как и полагается,
свое собственное общежитие, в котором проживают толпы непризнанных и
мало признанных гениев от литературы. Общага в семь этажей, на нижних
этажах проживают обычные студенты послешкольного возраста. На седьмом
этаже - элита - слушатели Высших литературных курсов. Как правило, люди
это все лет этак начиная от 28 и заканчивая... 50. При этом обычно, у
каждого слушателя уже вышло несколько книжек в родном городе, все -
члены союза писателей, большая часть - семейные. Но представьте себе -
Москва, учеба, общага, романтика! Все слушатели, как один, дружно
забывают про солидный возраст, тяжелые семейные и рабочие будни, и от
души погружаются в студенческую жизнь. Про то, как пьют в общежитиях,
наверное никому рассказывать не нужно. Все и так понятно.
В нашей группе (всем выпускникам Лита - огромные приветы!!! :)) было два
бурята. Люди очень интересные, подкованные, начитанные и по-азиатски
серьезные. Одна беда - когда ВЛК начинали пить (а пили, как правило,
каждый вечер, группа была очень дружная и в этом отношении тоже), буряты
начинали пить вместе со всеми, но как те индейцы остановиться не умели.
Не могли. Утром все пьющие вечером героически отправлялись на занятия в
институт, а оба сына Бурятской земли оставались блуждать по коридорам
общежития, как привидения, в поисках "

Приходит муж домой с синяком под глазом.
Жена: Что случилось?
Муж: Ехал с работы на такси. На счетчике ровно тридцать рублей.
Даю таксисту три десятки. А он мне: "

Дело было в Московской области, в конце лютой зимы
41-го года, только недавно отогнали немцев от Москвы.
В одной деревне умер человек. Мужиков в деревне почти нет,
гроб нормальный сделать некому. Жена покойного упросила
шофера колхозной полуторки поехать с ней, километров за 70,
в другую деревню к ее родственнику, плотнику, чтобы забрать гроб,
который тот сделал.
Едут обратно, на большаке голосует старичок, такой Щукарь. Шофер ему:
- Ну, если околеть не боишься, лезь в кузов. На гроб не садись, а то поломаешь.
Тот полез. Поехали дальше. Зима, открытый кузов. старичок
стал на ветру доходить. Потом сообразил, залез в гроб, крышку,
рядом лежащую, подтащил и ею накрылся, руками только придерживает,
чтоб на ухабах не слетела.
Маленькую щелку для воздуха оставил. Надышал внутри.
Еще у одной деревни голосуют две молодухи, просятся в кузов. Шофер говорит:
- Подброшу, но вообще-то я гроб везу. Не забоитесь?
Тем, конечно, боязно, но ехать надо.
- Ну, полезайте, коли так, но смотрите, гроба даже не касайтесь.
Да не робейте, с дедком вам не страшно будет.
Залезли бабы в кузов, никакого дедка там нет. Поняли, что пошутил шофер,
покойника имел в виду. Забились подальше от гроба. Едут, трясутся,
язгают зубами на ветру. И страшно, и холодно.
Дед сначала затаился, боялся - выгонят из теплого гроба молодухи.
Потом смотрит на них в щелку, видит - совсем дочкам приходит карачун.